ВИДИМОЕ И НЕВИДИМОЕ

Живописный метод Александра Дедушева сродни старинному способу добычи золота.

Как старатель, терпеливо промывающий тонны песка вручную,  художник, в поисках своего "самородка" бесконечно долго наслаивает краску на холст, терпеливо выжидая когда засияет загадочной красотой долгожданный валер и придаст смысл происходящему. Этот валер, мазок или какое-то особенное свечение красочного слоя является для него тем главным в картине, к чему привязывается все остальное: цветовые отношения, состояние, тема. Из этого рождается сюжет.  Такой, крайне интровертный подход в создании произведения искусства говорит о редком, неординарном способе мышления художника, ибо в большинстве случаев все происходит ровным счетом наоборот: вначале живописец получает импульс от созерцания объекта и лишь затем воплощает увиденное в материале, трансформируя видимое в соответствии со своим мировосприятием. Дедушев же опирается преимущественно на внутренний мир.

При этом я бы не стал называть такой подход исключительно умозрительным, авторитарным. В нем нет никакого пренебрежения к природе, ибо реальность существует не только сама по себе, но и так, как она нам является, мы живем и в географическом пространстве и в пространстве собственных эмоций, в психологической реальности.

Этот метод отчасти напоминает мне автоматическое рисование американского абстракциониста Джексона Поллока. Тот полностью полагался на интуицию, все его существо было сосредоточено на движении руки с кистью или с банкой краски, откуда он выплескивал на холст ее содержимое, создавая миры, рожденные бессознательным, но подчас более материальные, чем те, что составляют традиционную, видимую реальность. Таким образом, художник с обостренной интуицией, обративший свои взоры внутрь, в глубину,  воспринимает все, что происходит на дальних планах сознания, приблизительно с такою же ясностью, с какой художник - традиционалист воспринимает внешние объекты.

Однако, в отличии от абстракционистов, Александр не стремится полностью абстрагироваться от видимого мира, он все-таки воспроизводит живую натуру, находя свои особенные знаки, коды для ее обозначения. В отличии от абстракциониста, предлагающего зрителю полет свободных ассоциаций, Дедушев предлагает декодировать символы, найти их тайные значения ("На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ"). В этом смысле, его искусство приближено к древнеегипетской живописи, к византийской и древнерусской иконописи, которые насыщены подобными знаками - проводниками из повседневности в сверхъестественные миры.

Художник часто рисует предметы, но при внимательном рассмотрении вы не найдете в них обычных свойств, присущих их назначению, они реальны по форме и условны по сути, они знаки, говорящие о чем-то большем. В его кувшин не нальешь воды, на деревьях вырастают бархатные листья и созревают плоды из чистого золота и янтаря.

Если бы возник вопрос об определениях, я бы назвал Александра феноменалистом, ведь даже его способ написания картины: бесконечные пассы, наслоения, отходы, углубления в процесс, фотографирование этапов, движения, присущие, скорее шаману, магу, алхимику, намекает нам о непознаваемости мира, о невозможности прийти к какому либо заключению, описать предмет, согласиться с "очевидным". Соответственно ему чужд импрессионизм с его подвижностью, большинство форм реализма с застывшим взглядом на мир. Скорее он близок к поэтическому сюрреализму Шагала, перу которого принадлежат эти строки: "Я протестую против терминов «фантазия» и «символизм». Наш внутренний мир реален, быть может, даже более реален, чем мир, окружающий нас".